Здравствуйте, в этой статье мы постараемся ответить на вопрос: «Почему в тюрьме нельзя есть в одиночку и ничего поднимать с пола». Если у Вас нет времени на чтение или статья не полностью решает Вашу проблему, можете получить онлайн консультацию квалифицированного юриста в форме ниже.
Наиболее удачным игроком среди мужиков, был Коля – «Совок». В своем кругу ему не было равных. Его соперники быстро «просекли» талант Совка и перестали садиться с ним за карточный стол. К тому времени, он умудрился неплохо заработать на своих друзьях по несчастью. Большинство должников, расплачивались передачами от родственников. Совок курил самые дорогие сигареты. В счет долга, его кредиторы ходили вместо него в наряды.
Совок по своей натуре был настоящим игроком. Такие не могут спокойно смотреть и не участвовать в игре. Блатные, с удовольствием приняли его в свой игровой круг. А ведь до этого точно такого же парня опустили в тюрьме, начав именно с «дружеской игры».
По началу, Совку очень везло. Он выиграл приличную сумму. Скорее всего, это было подстроено. Совок заглотил наживку, брошенную ему опытными шулерами. Следующая игра стала для него роковой. Блатные не играли на всякую ерунду. Кроме денег, в качестве средств платежа, использовалась водка и наркотики.
Как опускают в тюрьме
За несколько часов ночной игры, проходившей в каптерке, Совок проиграл огромную сумму денег. В игре верховодил известный авторитет «Локоть». Именно он определил недельный срок для возвращения карточного дога. Естественно, Совок не смог за неделю достать деньги. В этих вопросах, на зоне не шутят. Ни какие отговорки не катят.
Через несколько дней, после окончания срока уплаты, и по зоне пошел слух — парня опустили в тюрьме. – а точнее Совка «опустили». Об этом узнала вся зона. Зеки сразу изменили к нему свое отношение. С ним перестали здороваться и садиться рядом за стол в столовой. Наиболее отъявленный подонки, делали его жизнь еще ужасней. На Совка выливали помои, ему ставили подножки, плевали ему в спину.
От такого морального и физического пресса, может сломаться любой. И так всегда — мужика опускают в тюрьме и он ломается, превращаясь или в чухана или кончая с собой, или становясь общей проституткой.
Расскажу подробнее о том, как опускают в тюрьме:
После чего тот, кого опустили в тюрьме, превращается в инвалида на всю жизнь. А иногда и умирает, так как опускать могут и черенком от лопаты, и даже бутылкой.
Потому не понимаю тех, кому интересны тюрьма опущенные рассказы очевидца, поскольку на самом деле они ужасны.
Шло время. Освободившийся, по истечению своего сроказаключения мой бригадир, любезно рекомендовал меня на свое место. Я стал бугром. Теперь дорога к условно-досрочному освобождению была открыта.
В одну из ночей, вся зона была построена на плацу. Там же находились все офицеры. Начальник оперчасти объявил, что двое заключенных, несколько часов назад, совершили побег. На их поиски были брошены охрана колонии и местная милиция. Мы стояли на плацу, при морозе десять градусов, до самого утра. Приехавший на УАЗике начальник местной милиции, сообщил радостную для всех весть. Бежавшие пойманы.
На том же плацу нас собрали после обеда. Двое, грязных, избитых беглеца стояли посредине плаца. Каждому оставалось отсидеть меньше года. Что их толкнуло на побег, я так и не узнал. Одно было ясно, что они существенно продлили свой срок. Начальник колонии долго разглагольствовал о доверии и порядочности. В завершение своей речи, он отправил двух беглецов в ПКТ.
Позже, я узнал, что у одного из караульных солдат, в ту ночь было день рождение. Двое зеков, заметили, что дежуривший на вышке, и наблюдавший за «прострельным коридором» (запретная часть, расположенная между двумя колючими заграждениями) спит. Наверное, именно это стало соблазном побега. Говорили, что этому солдату, тоже «впаяли» несколько лет.
Помимо скучных однообразных будней, на зоне бывают приятные моменты. Это свидания с родными. Моя мама поселилась в гостинице городка, рядом с которым находилась колония. За хорошее поведение и потому что я был бригадиром, мне разрешили переночевать ночь в гостинице. Той ночью, я ток и не смог заснуть. Близость свободы, от которой меня отделяли несколько месяцев, слишком остро ощущалась и давила на мозги. Утром, к разводу, я вернулся в общий строй заключенных.
Через несколько недель, я узнал неприятную для себя новость. Мой благодетель и гарант спокойствия «Треф», был переведен на другую зону. Такими переводами, администрация колонии пыталась ослабить власть блатных на зоне. Может оно и правильно, но мне это было «не в масть». Я вспомнил об обиженном мною в первый вечер знакомства с Трефом – Упыре. Я не забыл тот недобрый взгляд, которым он меня одарил после нашего спарринга.
К сожалению, моим опасениям, суждено было сбыться. Уже на следующий день, после отъезда с нашей зоны Трефа, мое рабочее место посетила представительная делегация блатных во главе с упырем. Они дали понять, что прописываться на зоне, ни когда не поздно. Я понял, что у меня предстоит веселая ночь. Тяжесть моего положения осложнялось предстоящей комиссией по досрочному освобождению. Если у меня будет хоть одно нарушение, «досрочник» не утвердят.
Решение пришло само собой. Я обмотал левую ногу курткой спецодежды, выпил стакан водки, и сильно ударил себя по ноге тяжелой трубой. Адская боль, пронзила мое тело. Двое зеков принесли меня в санчасть. Врач сразу определил перелом ноги. Рентген подтвердил его диагноз. Я надолго обосновался в тюремной «больничке». Здесь, достать меня блатным будет значительно труднее.
За что опускают на зоне?
Петухами становятся совершенно по разным причинам. Чаще всего в зоне опускают осуждённых по ст. 131 УК (изнасилование). Сюда же попадают развратники, растлители и гомосексуалисты, независимо от того, какое преступление они совершили.
Но по статистике на 2020 год, в категорию опущенных всё чаще стали попадать заключённые из-за совершённых ими «косяков», недостойных звания зэка. Так, например, «порядочному» зэку не положено выполнять работу, связанную с сантехникой; этот вид деятельности — исключительно для петухов.
Кстати, вопреки стереотипному мнению, доля гомосексуалистов среди опущенных невысока. Большинство осуждённых становятся петухами за поступки, не имеющие отношения к сексуальной сфере.
Обычно опускают за различные нарушения правил тюремной жизни, такие как:
- Неуплата карточного долга. За невозвращённые долги приходится платить в тюрьме кровью, а единственной возможностью сохранения жизни становится оказание секс-услуг.
- Телесный контакт (но не сексуальный акт) с другим петухом. Инициатора такого контакта после жестоко наказывают (вплоть до убийства), а заключённый, с которым тот контактировал, переходит в разряд опущенных, причём навсегда. Доведенные до отчаяния петухи нередко пользуются этим, чтобы отомстить. Для опущения достаточно всего лишь провести ночь в петушатнике.
- Стукачество.
- Смазливая внешность; свойства, присущие женскому полу, например, жеманность, высокий голос.
- Проявление слабости характера, неумение постоять за себя.
- Кража имущества у других заключённых.
- Опускание человека без серьёзного основания.
Петухи на зоне: что сними делают?
Ранее, ещё до двухтысячных годов, основной обязанностью опущенных было сексуальное удовлетворение зэков, но сейчас это практикуется редко и то только на добровольных началах.
По нынешним тюремным правилам, нельзя «использовать» обиженного безвозмездно, не вручая ему подарка, поэтому многие петухи занимаются добровольной проституцией по материальным соображениям.
Избиение опущенных практикуется, только если они нарушают правила, по которым обязана жить их каста. Бить петуха руками нельзя, можно только ногами, что особенно унизительно.
Ритуал «перевода» обычного зэка в разряд петухов сейчас изменился. Раньше прокажённого зэка просто насиловали или заставляли заниматься оральным сексом с одним из блатных. Однако после того как произошло несколько несчастных случаев с откусыванием «чужого достоинства» процесс стал проходить по-иному: петуху шлёпают половым членом по лбу или губам.
Иногда блатные просто объявляют какого-то зэка петухом; слух об этом быстро распространяется по зоне, после чего зэку уже не смыть с себя клеймо.
Зашквариться нетрудно
Соседство с «опущенными» в тюрьме сродни постоянной ходьбе по минному полю: боязнь «подорваться» и оказаться в одном «строю» с «петухами» преследует заключенного постоянно. В самую низшую тюремную касту могут перевести даже за разговор с «опущенным», если авторитетным зекам покажется, что осужденный слишком любезен по отношению к «петуху». У «зашкваренного» нельзя ничего брать и вообще подходить к нему слишком близко. То же самое касается и приема пищи – рядом с «петухами» и из одной с ними посуды другие зеки не едят. В некоторых тюрьмах и зонах специальными знаками метят параши и умывальники, которыми пользуются только «опущенные». Соответственно, если кто-то иной по незнанию или рассеянности (забывчивости) воспользуется «меченым» санузлом, по воровским понятиям он будет считаться «петухом», потому что «зафоршмачился», запятнал свою репутацию. Животный страх заключенных, сторонящихся «опущенных», обусловлен незавидной перспективой для тех, кто вольно или невольно оказывается на дне тюремной иерархии: обратной дороги оттуда нет – если заключенного «опустили», он будет пребывать в этом статусе, как говорят в тюрьме, «по жизни». С учетом того, что значительная, если не большая часть «постояльцев» российских тюрем и колоний в социальном плане для общества люди пропащие и «чалиться» в неволе им предстоит не один срок, стоит рассматривать и специфичность боязни соприкосновения с «опущенными».
Если вы стали подозреваемым по уголовному делу, то к вам заявятся с обыском в самый неподходящий для вас момент. Чаще всего — рано утром. Так два разных процессуальных действия, обыск и задержание, будут совмещены. Потом вас сразу повезут и на третье — допрос.
Дмитрия Борисова задерживали в частном доме родителей:
Приехали очень рано, в районе половины восьмого. Меня мама разбудила словами: «Полицейские вокруг дома». Было их человек 15. Я понял, что скорее всего за мной. Вины не чувствовал, но понимал, что приехали всерьез. У них был с собой таран для вышибания дверей. Он не пригодился, мама открыла. Я поднялся на третий, недостроенный, этаж, потому что хотел попросить друзей приехать, чтобы не было беспредела. Не успел написать адрес, так как поднялся полицейский — он схватил телефон, потащил меня вниз. Потом меня повезли на допрос в Следственный комитет. Следователь задавал вопросы, но я отказывался отвечать, ссылаясь на 51-ю статью Конституции. В целом вели они себя нормально, позволяли курить, даже посоветовали вещи теплые с собой взять, когда из дома увозили».
Исмаил Рамазанов, увидев ночью в своей комнате вооруженных людей в камуфляже, сначала подумал, что это грабители. Но затем на него надели наручники и стали бить. Тогда он понял, что это не ограбление, а задержание.
— Меня посадили в кресло, никого из родных не пускали в комнату, — рассказывает Рамазанов. — Я попытался на крымскотатарском языке докричаться до родителей, сообщить, что меня бьют. В ответ меня снова начали бить. Один из сотрудников ФСБ взял полотенце, лежавшее у кровати, и стал меня им душить. Руки были пристегнуты наручниками сзади за спиной.
Затем Рамазанова, по его словам, отвели в микроавтобус, где лежала кирка или нечто, что он принял за кирку. «Будешь возникать — изнасилуем тебя этой палкой и скажем, что так и было», — сказал сотрудник ФСБ Артур Шамбазов. Потом задержанного назвали «черномазым» и снова стали избивать. Сотрудники ФСБ чередовали вопросы с избиениями, то клали Рамазанова на пол и прыгали на его спине ногами, то поднимали на сиденье и принимались расспрашивать.
Подъем в 6 утра. Обитателей кубриков будит дневальный, остальных арестантов – сирена. Заключенным дается ровно час, чтобы заправить постель, умыться и выйти на плац для зарядки. После гимнастики – перекличка. Затем завтрак.
Между приемами пищи осужденные строем под конвоем отправляются на производство. От работы освобождаются только пенсионеры и люди с инвалидностью. Остальные должны работать или проходить обучение в училище. После получения образования колония выдает дипломы государственного образца. Освоить можно несколько специальностей – от автослесаря до сварщика.
Есть у арестантов и свободное время. Это два-три часа, когда они могут посмотреть телевизор, поиграть в настольные игры или пойти в клуб и заняться музыкой. Клуб – это единственное место в колонии, где разрешается сменить тюремную робу на концертную одежду.
Как живут петухи на зоне?
Жизнь опущенных на зоне тяжела, а порой и ужасна. Они живут в тюрьме отдельно, в так называемом петушатнике, где сидят такие же обиженные, пинчи, покеры). Это самая презираемая (причём всеми) категория зэков. Что они делают в тюрьме?
Занимаются опущенные в тюрьме самой грязной работой: подметают плац, локалки; моют бани, сортиры; чистят канализацию, выполняют работы на запретке; убирают и грузят мусор. Есть среди опущенных и такие, которые зарабатывают тем, что продают себя; их называют «обиженные рабочие».
Обычные зэки не должны брать продукты, которыми питаются петухи. Моются опущенные из отдельных умывальников. Они обязаны уступать дорогу другим заключённым.
С ними почти не разговаривают представители других каст. Общение с петухом для зэка может обернуться потерей авторитета.
Опущенные должны сообщать о своём статусе всем новичкам. Сокрытие подобной информации карается нанесением тяжёлых физических увечий. Для того чтобы петухов было проще идентифицировать, на их тела наносятся особые татуировки.
Их могут поселить возле туалета, под кроватью («под шконкой»), и только в крупных лагерях для них выделяют отдельные бараки, которые и называются петушатниками.
Обиженные пользуются отдельными предметами быта. В их посуде обычно проделывают дырки, чтобы никто случайно не перепутал «зашкваренные» ложки и тарелки с нормальными. В курилке петуху можно отдать недокуренную сигарету, но уже взять бычок с рук опущенного нельзя ни в коем случае.
Как не стать петухом в тюрьме?
Новичкам, впервые попавшим на зону, следует чётко знать некоторые правила. Ключевое из них – ни в коем случае не соглашаться на «петушиную» работу, не брать в руки швабру, тряпку.
В столовой нужно садится вместе с сотоварищами и не торопиться занять свободный стол. В некоторых колониях вещи, предметы, имеющие отношение к опущенным, помечаются красной краской.
Если заключённый не является гомосексуалистом и не осуждён по «петушиным» статьям, то опустить его могут только за злостные проступки.
Таким образом, чтобы избежать участи опущенных, зэк должен жить по правилам тюремной жизни, а именно:
- Следить за своей речью.
- Не раскрывать лишних подробностей личной сексуальной жизни, безосновательно никого не оскорблять.
- Уметь постоять за себя и потребовать ответ с обидчика.
- Иметь гордость.
- Ограничить до минимума контакты с петухами.
- Минимизировать контакты с петухами, в том числе не избивать и не насиловать.
- Не воровать, не стучать ни на кого, не сотрудничать с администрацией.
Даже в тюрьме стоит оставаться человеком, там это ценят. Такое явление, как «опущенные в тюрьме» – это дикость, пережиток тяжёлого прошлого страны.
Однако несмотря на смягчение порядков в исправительных учреждениях, данная категория заключённых по-прежнему существует, и с этим фактом приходится мириться.
Адвокат рассказал о принимающем пищу на коленях Фургале
У нас в отряде жил всеми гонимый угловой Артем, московский парень двадцати лет отроду. Жизнь его складывалась очень непросто. Он гей. Сидел во второй раз за кражу. На свободе работал в ночном клубе и, обокрав своего клиента, опять попал в тюрьму. Артем — ВИЧ-инфицированный. Сначала его распределили в специальный, шестой отряд, где содержатся только ВИЧ-инфицированные.
Тюремное общество глубоко иерархично. Это накладывает жесткие рамки на систему взаимоотношений осужденных. Прежде всего имеет значение «масть» заключенного:
- Блатные
Костяк тюремного сообщества, этакая местная элита. Блатные пользуются максимальным количеством привилегий, но и ограничений на них налагается тоже много. «По понятиям», им запрещается работать, подчиняться администрации, заниматься уборкой, а ранее ворам в законе даже нельзя было иметь семьи. Блатные придерживаются строгих правил, и если вы их выучите, проблем быть не должно. Эти люди заинтересованы в сохранении порядка в камере, и из их числа назначаются положенцы и смотрящие, призванные не допустить беспредела. С ними лучше обращаться уважительно, но без подобострастия.
- Мужики
Насчет красных и черных зон. Грубо говоря, они отличаются тем, что на красных реальная власть в руках мусоров, а на черных порядки определяют блатные. Моя зона красная, то есть главное соблюдать режим или законы здравого смысла. Хотя и тут есть блатные и они имеют свой вес: решают некоторые конфликты между зеками, следят за общим, за игрой и соблюдением неофициальных законов и правил.
В 6 утра уже стоим всем отрядом на улице – зарядка такая, или утреннее построение. Потом обычные утренние дела – умыться, сходить на завтрак или самому себе что-то приготовить в комнате питания (“кишарке”). Потом – либо развод и на работу, либо утренняя проверка. Работа у меня не пыльная, я в добровольной пожарной охране.
Но там содержатся и куда более основополагающие вещи. Именно согласно законам Ману все индийцы разделены на четыре сословия — варны.
Глава 7. Общеуголовные тюрьмы§ 54. Состояние тюрем в России в 70-е годы Начиная с 70-х годов XIX века и кончая ниспровержением царизма, материалы о состоянии общеуголовных тюрем достигают значительных размеров. Они состоят, во-первых, из официальных печатных отчетов, обзоров, докладов …
Есть несколько толкований, кто такие шерстяные, однако все они сводятся к одному: шерсть – это лица неуважаемые.
В традиционной арийской системе общества, состоящей из четырех варн — брахманов (священнослужители), кшатриев (воины), вайшьев (торговцы и ремесленники) и шудр (наемные работники) — далиты оказались на самом дне, ниже шудр, которые также были потомками доарийских обитателей Индии.
Немаловажную роль здесь начинают играть именно шерстяные – не зря одно из значений этого термина означает «суку»*, блатного, сотрудничающего с операми и администрацией тюрьмы.
Занимаются опущенные в зоне самой грязной работой:
- моют сортиры, бани;
- подметают плац, локалки;
- выполняют работы на запретке;
- убирают и грузят мусор;
- чистят канализацию.
Хам Дуда, афганцы в тюрьмах Украины, Литва сдерживает Китай: утренний кофе с EADaily
Новости даже неинтересно комментировать — все старо: и русофобия, и глупость и тщетные попытки представить коллективный Запад счастливым будущем мира.
Продайте всю землю иностранцам и будет вам счастье и золотой дождь. Под словом «вам» я народ Украины не подразумеваю, как вы сами понимаете.
2. Варшава оказала не самый теплый прием уходящему канцлеру Германии Ангеле Меркель, а президент Польши Анджей Дуда оскорбил ее, отказавшись от заранее планировавшейся встречи, утверждает обозреватель немецкой газеты Die Welt.
Т.е., когда она была в силе, он перед ней на коленях ползал, а нынче она «хромая утка». Вот он и распоясался. Недаром говорят: «Из хама не будет пана».
3. Москва не готова улучшать отношения с Прагой, заявил глава МИД Чехии Якуб Кулганек.
А Прага готова и именно она арестовывает на своей территории гражданина России. Почему, как западный политик, то сразу возникает сомнение в его адекватности?
4. Афганских беженцев, принять которых вызвалась Украина, могут разместить в тюремных колониях. Такое предложение сделал украинский минюст, передает APnews со ссылкой на министерство.
Разумнее было бы министерство юстиции разместить в тьме, а беженцев в «коридорах власти». Впрочем, остальное правительство Украины может занять соседние с минюстом камеры.
5. Проект доклада по отношениям ЕС и России, в котором говорится о сдерживании России с помощью военной силы, приняли депутаты Европарламента. Отдельно указывается на необходимость ЕС быть готовым не признавать российский парламент и приостановить членство России в международных организациях, если парламентские выборы в 2021 году будут признаны нечестными.
6. Салливан подтвердил сильную поддержку Литвы со стороны США, в то время как она сталкивается с попытками сдерживания со стороны КНР.
Открыть посольство Тайваня в Литве и потерять миллиарды — это называется сдерживание Китая? Еще Некрасов писал: «Люди холопского звания — сущие псы иногда», но тут не псы — тут просто льстивые шавки.
7. Нехватка врачей в Англии приведет к худшим показателям по оказанию медицинской помощи в истории здравоохранения страны, заявили в профсоюзе British Medical Association.
У них есть альтернатива: британских врачей заменят знаменитые британские ученые. Они-то все могут.
8. Награду за вклад в построение мира и развитие демократии вручила послу США в Приштине Филипу Коснетту президент Косово Вьоса Османи. Коснетт работал в Косово в течение многих лет. За это время страна успела четыре раза сменить правительство.
Точнее — за это время посол сменил четыре марионетки. Прежние или ломались, или выходили из повиновения.
9. Примерно 75% иностранных работников Эстонии приехали с Украины, 13 сентября сообщает ERR.
Когда узнаешь количество гастрабайтеров с Украины в странах мира, то не понимаешь — а на Украине кто-то остался, кроме правительства и ВСУ? Кто остался работаеть на Украине? Последний уезжающий — не забудь выключить свет в аэропорту Борисполь.
10. Пивные фестивали, бесплатные завтраки или сахарная вата — это всего лишь несколько примеров тех бонусов и привилегий, которыми британские фирмы стараются заманить своих сотрудников обратно в офисы после полутора лет дистанционной работы. Как пишет The Guardian, по словам экспертов, таким образом работодатели хотят дать людям почувствовать, что их ценят после длительного периода отсутствия в офисе, когда все были вынуждены работать на изоляции.
«Низшая каста на зоне состоит из насильников»: исповедь осужденного журналиста
Представители этой категории неприкасаемых представляют собой сообщество кожевников, которые за свой тяжелый труд получают сущие копейки и вынуждены голодать.
Их еще называют ваннарами. Люди, которые принадлежат к этой касте, специализируются на ручной стирке для людей более высокого сословия. Этим ремеслом заняты мужчины, поскольку процесс стирки довольно сложный и тяжелый. После замачивания и стирки белье «чистых» граждан подвергается глажке. Неприкасаемые данной касты обитают на окраинах поселений большими семейными союзами (до 600 человек) и ежедневно устраивают шумную стирку.
Услуги ручной стирки очень дешевые и при этом качественные. Даже именитые гостиницы привозят к неприкасаемым белье на стирку. За свой нелегкий труд дхоби получают менее семи долларов в день.
А еще не воруй у сокамерников, не «стучи» на них администрации, не играй в азартные игры, не поднимай ничего с пола, особенно рядом с унитазом, и не общайся с «петухами».
Нельзя без спроса брать чужие вещи: например, кружку или ложку, а тем более еду или сигарету. Даже одну. Могут посчитать, что ты украл, и превратят в еще одно животное – «крысу».
Не берите и не просите в долг у сокамерников, даже если родственники обещали передачу: жизнь богата сюрпризами, и посылка может задержаться. Одновременно с этим вы станете не отвечающим за свои слова «фуфлыжником».
Особенно опасно брать что-то или общаться с зэком из касты «опущенных». Таким можно только что-то давать, не соприкасаясь при этом руками.
Едой, полученной в передачах, принято делиться с сокамерниками, выделяя часть продуктов на «общак». Место его хранения знает смотрящий, а продукты, которыми зэк хочет поделиться, выкладываются на общий стол.
Трапезничать в одиночку в тюрьме считается плохим тоном и разновидностью «крысятничества».
Неприкасаемые, которых сегодня называют далитами, по распространенной версии являются потомками коренных индийских племен до завоевания ариев. Сегодня это каждый пятый индиец. Завоевав Индию, арии решили, что коренное население не стоит пускать в общество, а лучше использовать его для выполнения самой черной работы. Аборигены были выдворены за пределы основных поселений, в своеобразные нищенские гетто.
Сегодня конституция Индии не признает каст, но большинство населения на деле больше чтит древние традиции. В небольших городах и селах ничего не изменилось, неприкасаемые по-прежнему остаются вне социума. Тротуары и общественные колодцы – не для них — представители высшей касты боятся осквернения. Если далит посетил храм (а это разрешено делать всего несколько раз в год), то потом святилище долго очищают, проводя специальные ритуалы.
«Повысить» касту, выйдя замуж или женившись, нельзя. А вот понизить – можно. Если любовь толкнула брахмана на связь с неприкасаемой, это грозит семейным скандалом, иногда даже изгнанием. Конечно, все зависит от того, насколько прогрессивна семья, каких взглядов она придерживается, как чтит традиции. Потому прежде чем решиться на отчаянный поступок, мужчины и женщины стараются трезво взвесить все последствия.
Как живут опущенные после освобождения
Психологи, проводившие в ряде российских МЛС исследования поведения заключенных, принадлежащих к различным мастям-кастам, пришли к любопытным выводам относительно самопозиционирования представителей низшей из тюремных категорий зеков – «опущенных» («петухов», «обиженных» и т.п.). Они, как правило, не хотят покидать свой, отгороженный от основной массы заключенных, мирок – с персональными углами для ночлега в тюремных камерах или в отрядах колоний, предназначенной только для них посудой и другими «выделенными привилегиями». Там их никто не трогает, они сами по себе. Более того, «опущенные» в какой-то степени чувствуют собственную необходимость в системе тюремного мира, отдавая себе отчет в том, что их грязную работу (уборка отхожих мест, производственных помещений, чистка выгребных ям и т.д.) больше делать некому. Между тем отгороженность «опущенных» от остальных зеков обусловлена не только и не столько брезгливостью по отношению к ним со стороны сокамерников, сколько страхом «зафоршмачиться», «загаситься», вступив в контакт с «петухами».
Если заключенный не является гомосексуалистом и не сидит по «петушинные» статьям, то опускают петуха в тюрьме только за злостные проступки. Следовательно, чтобы избежать участи обиженных, он должен следовать правилам тюремной жизни (для тех, кто впервые оказался в тюрьме, советы о том, как себя вести правильно, чтобы выжить и избежать неприятных ситуаций, мы предоставляли в этом материале).
Ваха Магомедхаджаев освободился из ИК-7 в январе этого года — там он пробыл 11 лет. Он вспоминает, что его и других заключенных пытали местное ФСБ, начальник колонии, оперативники.
Ваха Магомедхаджаев:
— Вот эти люди ночью выводят, на второй этаж поднимают, руки сзади завязывают, в большой бачок воду набирают и опускают голову в бачок и держат, пока ты не затрясешься, вытаскивают и спрашивают: «Ты будешь признаваться? Будешь подписывать?» Очень сильно там мучают.
Пытки страшные. Тебя раздевают, к тебе подводят человека и говорят: «Сейчас он будет тебя насиловать, если не подпишешь. Сейчас дубинку тебе затолкаем».
Там еще клетка стоит в коридоре. Когда человека привозят, его ставят в эту клетку до обыска. И что они делают: полностью тебя раздевают, голым туда вешают, лишь чуть пальцами можно прикасаться к полу, на голову мешок одевают. Висишь, пока руки не посинеют, требуют признаться. Меня вешали и вниз головой. На второй-третий день прокурор приходил и говорил: «Че у тебя с глазами? Почему красные?» Я говорю: «Че может быть с глазами? Пытают здесь». А начальник колонии стоит и говорит: «Да у него давление поднялось, поэтому у него глаза красные. Мы ему таблетку дали, врача вызвали, сейчас он нормально». Прокурор улыбнулся и ушел. Местные прокуроры все знают, что там творится.
Зэки в этой зоне как зомби. В карантине заставляют прыжки делать как будто бабочек ловишь, ходить как гусеница, иглы под ногти загоняют… Очень страшно, когда на спину ложат, руки-ноги связывают, два-три человека на тебя на живот сядут, голову держат, нос прищепкой закрывают, чтобы нос не дышал, потом с бутылки тебе воду льют в рот. Это до того страшная пытка! Когда они воду льют, то глотка как будто разрывается, до того больно.
В это место [ИК-7] специально вывозят, зэкам достаточно сказать, что туда повезут, он сделал, не сделал, признается, только чтобы туда не ехать.
Не дают молиться. Говорят, один раз в день молитесь, хватит. Я за всю дорогу за молитву очень много пострадал. Они какого-то своего мулу завели, татарина и он говорит: «Да вам не надо молиться, вы же в тюрьме сидите, режим нарушать нельзя, дома будете молиться».
Человек боится жаловаться, ему там сидеть, а комиссия приедет и уедет, а тебе придется здесь оставаться. Если пожалуешься, они потом тебе говорят: «Мы тебя сейчас в гарем загоним, в обиженку и всю дорогу тебя будем бить». Поэтому человек там все терпит. Если на работу опоздал, какой-то косяк, на второй, третий этаж поднимают, в оперативный отдел и там киянкой [большой молоток] деревянной в растяжку вставляют. И киянкой по спине, по ягодицам бьют, перчатки боксерские надевают и лупят тебя по голове.
Фельдшер никакие побои не регистрирует. Если что болит, она говорит: «Выпей Цитрамон». Если другую таблетку спросишь, она пойдет жаловаться: «Он меня оскорбил, зубы показывал». И зэка бьют, чтоб больше не обратился к ним за медпомощью.
Когда кто-то приезжает, они все красиво сделают, а на самом деле, что творится внутри, — это страшно.
Соседство с «опущенными» в тюрьме сродни постоянной ходьбе по минному полю: боязнь «подорваться» и оказаться в одном «строю» с «петухами» преследует заключенного постоянно. В самую низшую тюремную касту могут перевести даже за разговор с «опущенным», если авторитетным зекам покажется, что осужденный слишком любезен по отношению к «петуху». У «зашкваренного» нельзя ничего брать и вообще подходить к нему слишком близко. То же самое касается и приема пищи – рядом с «петухами» и из одной с ними посуды другие зеки не едят.
В некоторых тюрьмах и зонах специальными знаками метят параши и умывальники, которыми пользуются только «опущенные». Соответственно, если кто-то иной по незнанию или рассеянности (забывчивости) воспользуется «меченым» санузлом, по воровским понятиям он будет считаться «петухом», потому что «зафоршмачился», запятнал свою репутацию.
Животный страх заключенных, сторонящихся «опущенных», обусловлен незавидной перспективой для тех, кто вольно или невольно оказывается на дне тюремной иерархии: обратной дороги оттуда нет – если заключенного «опустили», он будет пребывать в этом статусе, как говорят в тюрьме, «по жизни». С учетом того, что значительная, если не большая часть «постояльцев» российских тюрем и колоний в социальном плане для общества люди пропащие и «чалиться» в неволе им предстоит не один срок, стоит рассматривать и специфичность боязни соприкосновения с «опущенными».
В некоторых тюрьмах сотрудники администрации спрашивают новоприбывших о том, кто они по масти. Таким образом заключенному могут подобрать сокамерников, соответствующих ему по статусе. Однако подобные вопросы задают далеко не в каждой тюрьме, и нередко в камере сидит разношерстный контингент.
Естественно, нарваться на маньяка или матерого рецидивиста – не так-то и просто. Особо опасных преступников держат в специальных учреждениях, и чтобы сидеть в одной камере с серийным убийцей, заключенному и самому нужно иметь серьезное криминальное сложное.
Обычно сотрудники тюрьмы делят заключенных на первоходов (попавших в места лишения свободы впервые) и второходов (тех, кто оказался здесь повторно). Их стараются держать отдельно, чтобы матерые зэки не оказывали влияния на новичков.
Большая часть арестантов попали в тюрьму за мелкие кражи. Немало среди заключенных встречается и лиц с наркотической зависимостью. Как правило, они попадают в тюрьму за распространение запрещенных веществ.
Разборки в обычных тюрьмах встречаются редко. Если среди арестантов появляется беспредельщик, то его быстро отсаживают. По слухам, практически в каждой тюрьме имеется камера с буйными и непокорными арестантами, которых отправляют в другое исправительное учреждение при любой проверке.
В мужских тюрьмах залогом успешной отсидки является соблюдение внутренних правил. Каждый арестант должен владеть феней, вести себя достойно, делиться, уважать воров в законе, не воровать у своих, не «сливать» информацию тюремной администрации и не общаться с опущенными. При соблюдении этих правил человек сможет выйти на свободу, не нажив себе серьезных проблем за решеткой.
В женских колониях жизнь, как правило, проще, чем в мужских. Тюремной иерархии здесь нет, ровно как и жизни по «понятиям». Большинство женщин получают срок а 1-4 года, и мечтают побыстрее вернуться к семьям. Поэтому ведут себя прилежно и не устраивают разборок.
В эту хмурую зимнюю пору колония потеряла всякие
очертания. Бараки как-то смазались. Центральная
аллея, пустынная, с грязным асфальтом, подсвеченным
желтизной света прожектора, напоминала безлюдностью
беговую дорожку. Молодой осужденный в черном
костюме, с биркой на груди, в шапке, неряшливо
одетой на голову, стоял в раздумьях. А задуматься
ему было о чем. До конца месяца оставалась
всего-навсего маленькая неделя. Времени настолько
мало, что «забросить» деньги в зону, как ни
старайся, почти нереально. А карточный долг – дело
страшное. Не пощадят. Напротив, в секторе возле
центральной аллеи отряд, где живут эти люди,
отверженные уголовным миром. Кто проигрался, кого
сломали… И их доля – страшнее даже любого зоновского
житья-бытья, даже самого худого. Без поддержки с
воли… Блуждающий взгляд Помидора остановился на этом
бараке, где и находились эти отверженные люди, и
среди них были и бывшие нашкодившие авторитеты, и
всякие люди, в том числе и не отдавшие вовремя
карточный долг.
1
Из барака вышел знакомый молодого зэка. Это был
средних лет мужчина. Неряшливо побритый. С золотой
«фиксой». Глаза глядели на парня спокойно, с
хитринкой.
– Что, не спится, Помидор? – глядя на худое с
ямочками на щеках лицо, произнес мужчина.
– Дела мои плохи, Миха, – совсем по-детски сказал
Помидор.
– Когда садился играть, о чем думал? Сан Саныч
таких, как ты, ломал десятками. Такие для него, как
сладкие орешки, – сказал Миха. – А ты возомнил себя
игроком….
– Что-то в голове перевернулось. Азарт… – сказал
Помидор.
Вздохнул. И было от чего. Сумму проиграл он
приличную, мама не горюй.
– «Затянем» деньги… Есть возможность.
– Написать бы мог матери…
– Вот и пиши. Постараюсь…
В эти дни Помидор ходил как неприкаянный. Ошалевший
от навалившейся на него беды он осунулся, и даже
юношеский румянец на щеках, за который и прилипла к
нему эта несуразная для зэка кличка – Помидор, –
куда-то ушел, будто его и не было. Даже глаза,
всегда озорные до этого момента в его недолгой
2
тюремной биографии, и те стали точно два мышонка –
поглядит Помидор и отведет их, будто пряча. А
Михаил, его земляк, суетился. «Загнать» деньги в
колонию дело непростое. Но так подвернулось. Один
приятель Михаила шел на длительное свидание, должна
к нему приехать мать. Вот на его домашний адрес и
нужно было выслать деньги, а мать тайком должна их
привезти сыну, тот – «вытянуть» в зону для Помидора.
И отблагодарить этого человека надо. И договориться.
Кому нужны чужие заботы? Тут для Помидора бы никто и
не старался, если бы не Мишка. Он не раз выручал
земляков – как мог. И подраться мог, за
справедливость. И советом помочь. Зэк он был
опытный, отсидел уже три срока на строгом режиме,
научился не выпячиваться без дела. Про таких говорят
«прикрылся бушлатом», а по характеру – волевой был
Мишка человек. Но что-то там не сложилось, и не
приехала та мать на длительное свидание, заболела.
Слегла в больницу с сердечным приступом.
Оставалось до конца месяца всего три дня.
Заканчивался год. Новогодняя суета в колонии – это,
конечно, не вольные хлопоты о подарках. А все же
приятно каждому зэку, что «год долой». Ведь время в
представлении зэков, оно как хищный зверь –
прогоняешь его, прогоняешь, чтобы ушло поскорее –
время срока. А Помидору и того страшнее, эти дни
окаянные, до конца года. Хоть реви.
А как-то зашел Помидор в комнату для личных дел,
взял у завхоза ключ, пояснил, что хочет погладить
костюм. И впрямь включил утюг, постоял у большого
зеркала, поглядел на себя, хмурого, высокого,
худого, будто примериваясь – если что, может он и
покинуть этот мир, навсегда… Не позволит гордость
3
Помидору быть в числе отверженных.
Мишка тем временем тоже осунулся. Понимал, что-то в
судьбе Помидора сломалось – фортуна была явно не на
его стороне. И как-то вечером, уже после отбоя,
Михаил прошел к «проходняку», где находился Сан
Саныч. Опытный игрок. Сидел он и сейчас на кровати,
затачивал стеклышком самодельную колоду карт –
умелыми движениями.
– А, Миха, привет. С чем пожаловал?
– Э! Да не замечал за тобой…
– Ну что ж, ночь у меня свободна.
Остроносое лицо Сан Саныча, с зоркими не по возрасту
глазами, напоминало Мишке крысиную мордочку, но он,
умело скрывая свое настроение, сел напротив на
кровать. Осужденный, тут же сидевший, пухлый,
коротконогий, вопросительно поглядел на Сан Саныча.
– Бритый, ты нам купеческого чайка организуй, – тихо
сказал Сан Саныч. – А поспишь вот там, в соседнем
проходняке, я договорюсь, чтобы не мешать нам. Сам
видишь, уважаемый человек зашел в гости…
Осужденный понимающе кивнул. Пошел в умывальник,
предварительно взяв с тумбочки, стоявшей в
4
проходняке между кроватями закопченный, но чистый
внутри, как отполированный, «чифирбак».
– Что же, Миха, решил картишки-то передернуть.
Деньжата появились или просто тоска заела? – все так
же тихо проговорил Сан Саныч.
– И тоска, и деньжата, – как-то неопределенно сказал
Миха.
И это была правда. Тоска от этой жизни, его
окружающей уже пятый год, съела изнутри Мишкино
сознание. Хотелось на волю, в родной городок, у
моря. А тут еще Помидор, земляк. Надо спасать!
Попили крепко заваренного чайку с
конфетками-карамельками, которые Сан Саныч
проглатывал, как наживку хищный окунь, переговорили
обо всех известных правилах для порядка, и Сан Саныч
вытащил из своей подушки колоду карт. А Мишка, чуть
помедлив для вида, вытащил из своего бокового
кармана запечатанную новую колоду карт – настоящих,
атласных, с воли.
– Не доверяешь, Миха, – тихо сказал Сан Саныч.
– Игра есть игра, – неожиданно жестко произнес Михаил.
– Согласен, – доверительно сказал Сан Саныч, зорко
просматривая, не на зоне ли припечатали колоду,
предварительно пометив. Нет, вроде бы упаковка
новенькая.
Стали играть, шуршали картишки в опытных шулерских
пальцах Сан Саныча, когда их раздавал, да и Миха не
5
промах тасовать картишки умел…
Час за часом шла эта безмолвная дуэль в тихом ночном
бараке, подсвечиваемая полной луной.
Сначала везло Сан Санычу, потом Михе, потом Сан
Санычу, но под утро молодость взяла верх. Сан Санычу
стало тяжко. Он пару раз криком поднимал с постели
из соседнего «проходняка» своего приятеля, и тот
бежал в умывальник заваривать чифир – уже не
«купеческий», а крепкий, ядреный, чтобы не хотелось
спать. Но это не помогло. Сан Саныч проиграл.
– Вот что, Сан Саныч, с Помидора долг спиши за счет
моего выигрыша, – спокойно сказал Миха.
Сан Саныч блеснул глазками, но покорно мотнул своей
головой. Миха ушел. Сан Саныч как сидел на кровати,
так и сидел, точно истукан, еще минут двадцать,
потом завалился на кровать, не раздеваясь…
С утра Помидор, после подъема, в умывальнике на
электрической печке заваривал в «чифирбаке» чифир.
Тут к нему подошел Михаил.
– Сан Санычу ты теперь не должен. Ты мне должен, –
вяло пояснил Миха.
– А что тут понимать. Обыграл я Сан Саныча, а он мне
заплатил твоим долгом. Но тебе я его перенесу на
месяц, он уже не карточный. Я так решил.
– Хорошо, Михаил… – сказал Помидор, чувствуя, как от
6
облегчения кружится голова. – Мать должна приехать
на длительное свидание через неделю…
– Да знаю я. Не забивай голову. Все будет хорошо.
«Кто держит масть?» или какие есть касты?
Несмотря на то, что разделение людей на масти происходит непосредственно в СИЗО, узнать об их отличиях необходимо ещё на воле:
- Блатные (босота, братва). Эти люди считаются профессиональными преступниками и своеобразной элитой тюрьмы. Заключение для них – лишь очередной закономерный этап на жизненном пути.
- Мужики. К этой категории относятся люди, которые совершили преступления на почве бытовых проблем, в состоянии аффекта или алкогольного опьянения, по глупости, неосторожности или из-за жадности. Они составляют основную массу населения СИЗО. В общем это просто те, кто не «хотел, но так получилось».
- Черти (чушки). К этой масти причисляют людей, которые совершенно опустились, перестали следить за собой и смирились со своей участью. Они обычно выполняют самую грязную и тяжёлую работу, но не подвержены сексуальному насилию.
- Обиженные (опущенные). Данную категорию заключённых остальные преступники могут склонять к мужеложству.В касту обиженных попадают случайно или после тюремного беззакония. Обратного пути для них не существует. Другие заключённые могут «опустить» или убить человека, который лишил другого чести, но положение опущенного они изменить не в силах.
Тюремные кровати (🗣«шконки»)
Койки в таком хостеле изготовлены из железа – обычно это сваренная из запаянной трубы или угольника рама, с наваренными на неё полосами из металла. Иногда ячейки настолько велики, что в них проваливается матрас (если он вообще есть). Железные кровати (🗣 «шконки» или «шконари») крайне неудобны, как и всё в тюрьме. Это часть системы, заточенной на то, чтобы человек осознавал себя отбросом общества.
Кровати грубо приварены к штырям, вбитым в стены и пол, иногда сварены ещё и между собой. Шконки составляют нечто вроде скелета общей камеры. Ещё эти, с позволения сказать, кровати – один из поводов хотеть уехать «на зону», ведь в колониях, как правило, используются кровати с матрасом-сеткой – вроде армейских. Спать на них гораздо удобнее.
Кстати, матрас – одна из основных ценностей в камере. За хороший матрас сотрудники учреждения и хозотрядники берут взятки. Опытные сидельцы запросто отдают за двойной матрас хорошие кроссовки или кожаную куртку. В старых СИЗО матрас выдаётся при заезде и подследственный таскает его с собой по камерами в виде так называемой «скрутки» (матрас вместе с бельём).
По поводу белья. Подследственному положены две простыни, наволочка и одеяло. У нас есть оооочень много жалоб на то, что эти нехитрые ценности выдают с огромными задержками, и человек живёт несколько дней на голом матрасе, а то и без него. Больше всего жалоб поступает из СИЗО-1 УФСИН по СПб и ЛО («Новые Кресты») – это не кажется удивительным, ведь это крупнейшее в стране учреждение. То же и с посудой – некоторые подследственные месяцами едят из коробочки от «Доширака».
Кровати обычно наварены в два яруса, нижний считается «элитным» – занимается более авторитетными арестантами. Кроме того, места на нижних «шконках» традиционно уступают пожилым и полным людям. Верхняя полка – 🗣«пальма», а средняя (если этажей три) – 🗣«чемодан».
В населённых камерах существует практика продажи нижних полок – этим промышляют и «смотрящие», и сотрудники учреждений. Известны как случаи взимания разового платежа, так и поборы на абонементной основе.
Слово «нары» почти не используется, так как в СИЗО и тюрьмах почти не осталось, собственно, нар.